Суздальцев А.
Колымский медведь
Какой ни была бы погода
В верховьях глухого распадка,
При полном отсутствии меда
Живется медведю несладко.
Хозяин таежной долины,
К суровостям быта привыкший,
При острой нехватке малины
Он вряд ли утешится шикшей.
Когда же зима на пороге,
Медведь, как разрядник по бегу,
К спасительной чешет берлоге
По льду босиком и по снегу.
Нас мало ль таких вот, с приветом,
С кем Север обходится круто.
Живешь черт-те где, и при этом
Ни меда тебе, ни уюта.
Но так ли горька эта доля?
Ну да, здесь не в меру прохладно,
Зато малолюдье, раздолье,
Колымский простор неоглядный.
Осенним денечком погожим,
Вальяжный, с лоснящейся шерстью,
Налившийся жиром подкожным,
Медведушка бродит в блаженстве.
Конечно, мы в том виноваты,
Что в угол медвежий залезли,
Но ты меня, встретимся если,
Не трогай, сосед мой мохнатый.
Суздальцев А. Ф. Прибавление света : стихи, поэма / А. Ф. Суздальцев. Магадан, 2008. С. 17-18.
Николенко В.
Воробьи в Магадане
Вот на лиственнице голой
шебаршатся воробьи –
по зимовью на Веселой
сотоварищи мои.
Одному на свете тошно,
как накатится тоска…
Хорошо, что их нарочно
завезли с «материка».
Живы души, почитай-ка!
И весь день спокойно мне,
если утром эта стайка
появляется в окне.
Только так: терпи и веруй,
чтоб там ни было, терпи.
Подлетай поближе.
Серый
не достанет – на цепи.
Я тебе насыплю крошек.
обживайся, не робей!
Вот и ладно, мой хороший
магаданец-воробей…
Николенко В. Г. Все живое : стихи / В. Г. Николенко. Магадан, 2002. С. 72.
Жигулин А.
Бурундук
Раз под осень в глухой долине,
Где шумит Колыма-река,
На склоненной к воде лесине
Мы поймали бурундука.
По откосу скрепер проехал
И валежник ковшом растряс,
И посыпались вниз орехи,
Те, что на зиму он запас.
А зверек заметался, бедный,
По коряжинам у реки.
Видно, думал:
«Убьют, наверно,
Эти грубые мужики».
– Чем зимой-то будешь кормиться?
Ишь ты,
Рыжий какой шустряк!..-
Кто-то взял зверька в рукавицу
И под вечер принес в барак.
Тосковал он сперва немножко
По родимой тайге тужил.
Мы прозвали зверька Тимошкой,
Так в бараке у нас и жил.
А нарядчик, чудак-детина,
Хохотал, увидав зверька:
– Надо номер ему на спину.
Он ведь тоже у нас – зека!..
Каждый сытым давненько не был,
Но до самых теплых деньков
Мы кормили Тимошу хлебом
Из казенных своих пайков.
А весной, повздыхав о доле,
На делянке под птичий щелк
Отпустили зверька на волю.
В этом мы понимали толк.
Жигулин А. В. Избранное : стихи / А.В. Жигулин. Москва, 1981. С. 78-79.
Вальгиргин М.
Моржи
Стадо моржей на льдине –
как на большой перине.
Солнышко жжет.
Теплынь.
Море –
куда ни кинь.
Небу –
конца не видать.
Полная благодать!
(На этом плавучем пляже
можно позагорать
и простудиться даже!)
Но шкура моржа толста,
горячий под нею жир.
Не кашляют никогда
северные моржи!
Ворочаются во сне
да знай меж собой бранятся:
– Эй, ласты отдавишь мне!
– Ой, прищемили, братцы!..
И хриплые голоса
над лежбищем не стихают…
Лишь зоркие сторожа
сегодня не отдыхают.
Величественны, горды,
словно за чашкой чаю,
неверную гладь воды
сидя они изучают.
Сидят сторожа. Сопят.
И нету охраны лучше,
покамест моржата спят
мирно и неуклюже.
Покамест плывет кровать
и солнце светит над ней…
А ты бы
хотел поспать
на льдине,
среди моржей?
Вальгиргин М. Веселое лежбище : [стихи] / М. Вальгиргин. Магадан, 1973. С. [2-3].
Вальгиргин М.
Косатки играют
Они – как вельботы
на синей волне.
То ветру
навстречу,
то с ним –
наравне.
То нежатся скоростью
и красотой,
то вдруг
рикошетом
летят
над водой –
как пули,
как дети
в веселой игре,
как вольные ветры
на дальней горе.
Вальгиргин М. Веселое лежбище : [стихи] / М. Вальгиргин. Магадан, 1973. С. [7].
Простаков В.
Полярная весна
Чайка над волною прокричала,
Пробудив морскую даль от сна.
Первые вельботы от причала
В море шлет полярная весна.
Слышен над водою гул моторов,
Между льдин играет кашалот,
Солнце стороной обходит горы
И над морем заново встает.
И весь день горланят на базарах
Кайры, краснолапки, топорки,
Гаги, разделившися на пары,
Плавают в излучине реки.
В тундре ледяные перешейки
Тают, исчезая на глазах.
Белые кухлянки и камлейки
Куропатки сбросили в снегах.
Лишь сова сидит в кустах без дела,
Спит, не видя в тундре новизны,
И канадский гусь, оставшись белым,
Нарушает правила весны.
У моря студеного : лит.-художеств. сб. для юных читателей. Магадан, 1957. Вып. 1. С. 154-155.
Небывайлов А
Баллада об олене
Однажды блуждал я в обыденный день,
И вдруг мне на встречу выходит олень.
Спросил про себя я: – «Куда быстроногий?
Ты мне помоги. Потерял я дорогу.
Не вижу я дыма и лая не слышно,
Лишь снег серебристый раскинулся пышно.
И тело ослабло, и трудно идти.
Я голоден очень, я сбился с пути».
Не знаю я: понял ли добрый олень,
Но двинулась плавно ветвистая тень.
В просветах деревьев, украшенных инеем,
Небо повисло холодное, синее.
Вперед шел по тонкому снегу олень,
Как будто бы вел меня в северный день.
Но тени густели и близился вечер,
Оттягивал больно рюкзак мои плечи,
С трудом опираясь на лыжные палки,
Я шел по распадку, по гари, по балке.
Звезды на небе зажгли свои свечки,
Мы вышли с оленем к заснеженной речке.
О, тихая радость. Я вижу – лыжня…
Олень, мой спаситель, гладит на меня
Большими глазами, что как черносливы,
Такие бывают у самых счастливых…
Умчался красавец, сильно и гордо
О наст опираясь, походкою твердой.
И пусть надо мной вьется ночи шатер,
Я вижу спасенье – у речки костер.
Омсукчанский рабочий. 1974. 2 марта. С. 4.
Дьяков П.
Лось
Тьмы ночной раздвинув
покрывало,
По распадку пламя разлилось.
На хребет лесного перевала
Вышел и… остановился лось.
Дрогнул он, поджав живот
поджарый,
И, отпрянув, замер вновь
в тени.
Вероятно, принял за пожар он
Новостроек яркие огни.
Там внизу, где часто прошлым
летом
Он бродил по ивовым кустам,
Было все залито ярким светом
И шумело непонятно там…
Оглянулся лось недоуменно
Позади покой привычной
тьмы,
Мир его, немой и полусонный,
Глухомань лесная Колымы.
Сеть узлов собрав под гладкой
кожей,
Он ноздрями чуткими всхрапнул
И бесшумно тем же бездорожьем
В тьму ночную снова повернул.
Магаданская правда. 1956. 27 октября. С. 3.